Слушать аудиоверсию этой статьи:
Я впервые спасла человека, когда мне было 11 лет. Мы с подругами купались в Иртыше. Там, где река делала поворот, возникали небольшие водовороты. Я отлично плавала и даже порой «играла» с этими водоворотами — всегда была очень спортивная.
И тут одна из девочек начала захлебываться. Я кинулась и вытащила ее. У меня и мыслей не было, что я сделала нечто особенное, но тогда я впервые поймала чувство эйфории, драйв от того, что могу быть полезной. И я начала искать ситуации, где могла бы испытывать это чувство снова и снова.
Как я встретилась со спасателями
В то время такого понятия, как «спасатель», не было. Родные уговорили меня поработать в семейной судоходной компании — я занималась сопровождением грузов. Но мне очень не хватало активности, поэтому я нашла школу каскадеров и с удовольствием погрузилась в обучение: стрельба, конный спорт, подводное плавание, прыжки с парашютом — всего 16 дисциплин.
Когда мимо меня прошел человек, на спине у которого было написано «Спасатель», у меня вдруг екнуло сердце. И когда они начали рассказывать о своей работе, я всей душой уже была там.
Как неудачный прыжок с парашютом изменил жизнь
Начиналось все с волонтерства в «Лизе Алерт»: мы ходили по лесам, искали потерявшихся. Уже тогда я поняла, что хочу полностью посвятить себя этой работе.
Однако родные обижались: мол, ты ерундой занимаешься и бросаешь ради этого настоящую работу в нашей судоходной компании.
Потом я неудачно прыгнула с парашютом, да так, что сломала шею. После операции, в ходе которой мне заменили два межпозвоночных диска, хирург провел меня по палатам и показал ребят, которые были обездвижены. Он сказал: «Ты была на два миллиметра от этого».
Когда пришла пора выбирать специализацию, предпочла спасательный отряд на воде. Особенно привлекала работа водолаза. Мне всегда нравилось это ощущение парения в глубине: словно летишь по воздуху. Оставалось только добиться, чтобы мне разрешили работать по профессии.
Как я три года билась за профессию водолаза
В России в спасательных подразделениях женщины работают в основном в офисе. Были единичные случаи, когда их пускали «в поле» — например, водить вертолет или тушить пожары. Как мне заявили: «Спасатель не может быть больным и беременным, а с женщинами это случается чаще».
Тогда я об этом не знала и рвалась в профессию. Три года провела в отделе капитального строительства и все это время просилась спасателем на станцию.
В октябре 2012 года я устала биться головой о стену и уже была готова уйти. Узнав об этом, начальник вызвал меня к себе и спросил: «А если не спасателем, а в руководство — пойдете?» Я категорично отказалась. Он вздохнул и согласился.
Как проходит обычный день спасателя на воде
Я и двое моих коллег заступаем на смену в 9 утра. Предыдущая смена сдает нам гидроцикл, два катера, водолазное снаряжение и еще кучу всего, что поможет обеспечить безопасность на 12 километрах береговой зоны.
В моей книжке спасателя записано 12 человек, которых я вытащила. Но в реальности их было куда больше. Иногда за смену на спасательной станции приходилось доставать из воды до 4 человек, просто не всех вносишь в отчет.
Костюм водолаза я надеваю, когда нужно обследовать или расчистить дно, поднять затонувшую лодку, а иногда, к сожалению, и человека — за всеми не уследишь, территория большая, а нас всего трое, в жаркие дни — четверо. К нам в помощь приходят волонтеры из Спасрезерва и организации «Добротворец» — это подразделение для поисков на воде спасательной службы «Лиза Алерт».
Смена длится сутки. В 9 утра следующего дня мы сдаем оборудование и идем отсыпаться. До следующего дежурства три дня отдыха.
Как развлекаются спасатели-водолазы в свободное время? Например, мы с друзьями затапливаем машину и пробуем под водой разбить стекло, проверяем, как открыть дверь и вытащить человека. На глубине проходим полосы препятствий и даже занимаемся сваркой.
Как я потеряла любимую работу
Даже родные со временем приняли мой выбор. Примерно через год после того, как я стала работать спасателем, бабушка сказала: «Ну что ж, ты у нас отчаянная. И мы с дедом решили: живи так, как тебе нравится».
Однако для руководства МЧС я по-прежнему была «бельмом на глазу». В 2017 году было решено убрать из спасателей даже тех немногих женщин, которые еще оставались. Мне предложили выбрать любую должность на службе, но только не оперативную: то есть управлять можно, спасать — нельзя. Конечно, я отказалась, и меня уволили.
У меня тут больше ничего не оставалось. Незадолго до увольнения умер дедушка, а бабушка и папа ушли раньше. Затем погибла моя собачка Ромашка, которая всегда дежурила со мной на спасательной станции.
Впасть в депрессию не позволили закалка и воспитание. С 2013 года я ездила в Италию в спасательную службу, смотрела, как ребята работают. Они давно меня к себе звали, и после увольнения я переехала к ним. Отучилась 7 месяцев в международной водолазной школе и стала работать по специальности за границей.
Почему я вернулась в Россию
В Италии я ни разу не столкнулась с отношением «ты же женщина, зачем тебе быть водолазом». Никто не задавал мне вопрос, который я то и дело слышала от мужчин в России: «Что ты пытаешься доказать?» Их, наоборот, умиляет, что девчонка выбрала такую серьезную мужскую профессию, и они считают, что ей надо помогать. Мне постоянно приходилось подчеркивать, что я со всем справлюсь сама.
Но я никогда не планировала остаться жить за границей. Все равно ощущение, что ты в гостях.
Параллельно с работой в Италии я открыла в Москве школу спасателей на воде и водолазов, где соединила приемы российской водолазной школы и европейской.
Во время карантина я, конечно, занималась только ею, и тут мне поступило приглашение войти в Подмосковный спасательный отряд. То есть это практически восстановление статуса водолаза — то, от чего я так не хотела уходить три года назад. Я согласилась.
Сейчас мне важно привнести в работу отряда мой опыт и навыки. Есть такая поговорка: «Расцвету везде, где упаду» — это моя позиция.
*«Лиза Алерт» — добровольческая общественная организация, занимающаяся поиском пропавших без вести людей.
Текст: Ирина Смоляная
Фото: из архива Оксаны Шевалье
